Woke up again to my evil twin.


Sebastian Stan
Мое имя выговорить несложно - Харви Томпсон. Мне уже 32 года. Я Кетцалькоатль из ацтекского пантеона, поэтому моя жизнь не так проста. Хотя, мне нравится в этом мире совсем мало вещей в данный момент и я стремлюсь снова найти себя во всей это неразберихе.
Я умею управлять погодой, молниями, неплохо общаюсь со змеями и некоторыми птицами, мне немного поддаются все стихии, но ветер мне ближе всего, а еще весьма неплохо разбираюсь в строительстве и финансах.

Отец Харви был офицером морской пехоты и погиб из-за несчастного случая на учениях. Харви тогда только исполнилось десять лет, они отпраздновали его вместе, целый день провели в парке играя. Мать сидела на пледе и хохотала, наблюдая за смешными попытками запустить воздушного змея в безветренную погоду, а потом разделила между ними припасенные сэндвичи, почти честно. Отец пообещал, что вернется через несколько месяцев, и на Рождество они будут вместе украшать дом.
Они только недавно переехали, были по уши в долгах, а компенсация от армии не покрыла бы и половину из них. Новый дом пришлось продать, его мать, которая раньше в жизни и дня не работала, устроилась куда-то секретаршей и ощутимо начала сдавать, поддаваясь депрессии. Харви тогда решил для себя, что ему нужно быть сильным. Отец всегда учил его идти вперед и не обращать внимания на любые сложности, ни в коем случае не сдаваться. Харви было тяжело, он невыносимо скучал по отцу, по нормальной жизни, но он не показывал вида. У его матери было достаточно проблем, он должен был помочь, просто обязан. Поэтому когда она плакала, он приносил ей воды, садился рядом и успокаивал, хотя больше всего сам хотел разреветься. Только он был мужчиной, он должен был оставаться сильным, он должен был помочь.
Через полгода его мать снова вышла замуж за своего начальника на работе. Харви видел, что это делает ее счастливой и ни слова не сказал о том, что это случилось слишком рано. С отчимом отношения у него не заладились. Тот пытался подружиться и найти общий язык, но все равно воспринимался чужаком. Харви был с ним вежлив, но не более. Их отношения немного улучшились через несколько лет, когда у него родился брат и сестра, но не сильно.
Харви всегда был рад помочь другим людям. Прикрывал друзей, если те попадали в передряги, всегда один отвечал перед учителями, если они попадались на какой-то каверзе. Он всегда был тем человеком, которому можно позвонить посреди ночи и попросить о помощи. И Харви помогал не потому что не мог отказать, а потому что действительно хотел помочь. Он часто забывал о себе, но никогда не показывал вид, что его это беспокоит. Хотя, видит бог, ему частенько хотелось послать все куда подальше. Как в старшей школе, когда его подружка забеременела, хотя они даже сексом никогда не занимались. Они остались друзьями, он помогал ей, защищал перед родителями и друзьями. Харви злился так сильно, что перед глазами темнело, все, о чем он мечтал тогда – это забраться ей под  юбку, гормональная буря, подросток же, а она не давала, отговаривалась религиозной чушью только ради того, чтобы раздвинуть ноги непонятно перед кем. Или когда вернулся из колледжа и застал отчима с какой-то женщиной. Он ни слова матери не рассказал, знал, что ей это сердце разобьет. Отчим потом рассказывал, что на него напали хулиганы, разбили нос и забрали деньги. Деньги Харви не забирал.
Он половину жизни жил не для себя, стараясь быть сильным, стараясь помочь. Ему просто некогда было заметить, что в шестнадцать лет он стал воплощением Кетцалькоатля. Бывали странные моменты, вроде резких, ничем не мотивированных смен погоды, которые удивительным образом совпадали с переменами в его настроении, но Харви был уверен, что это случайности, природа шутит. Самым странным случаем была молния, которая разрезала спокойное небо. Но через пару минут начался дождь, Харви был в ярости, плевать хотел на погоду и не склонен был к анализу непонятных событий.
Он всегда знал, чем хочет заниматься в жизни, поэтому закончив колледж и недолго проработав стажером в строительной фирме, он подал заявление в корпус мира и через полгода уехал волонтером в Африку. Там Харви провел, наверное, лучшие два года в своей жизни, встретил будущую жену и принес гораздо больше пользы, нежели сам догадывался. То были самые дождливые и урожайные годы в истории того континента.
Первое, что он сделал, вернувшись в Америку – это устроил свадьбу. Его жена была старше него на пять лет. Она была врачом и покорила его своей самоотверженностью. Вместе они открыли небольшую строительную компанию, которая уделяла очень много внимания благотворительности. Правда, с ребенком не заладилось, женщина перенесла два выкидыша и осталась бесплодной. Харви помог ей пережить депрессию, снова переступив через себя, для него она казалась пустой. Харви любит детей и всегда с радостью возиться с племянниками, когда приезжает в гости к брату или сестре.
Фирма стремительно расширялась, хоть и не приносила много прибыли, львиная доля выручки шла на строительство домов для бездомных. Но это делало ее только привлекательнее в глазах заказчиков и некоторых инвесторов.
Когда в фирму пришел новый сотрудник, молодой и уважаемый в некоторых кругах финансист, Харви почувствовал себя как-то странно. Для фирмы было успехом заполучить такого специалиста, но он невольно чувствовал к нему какую-то антипатию. Редкие, ничем не мотивированные вспышки симпатии делали все еще более странным.
Харви было тридцать лет, половину из которых он был воплощением Бога, только никто ему об этом не рассказывал. Поэтому шансов догадаться о том, что кто-то на этой почве свихнется и попытаться повторить путь своего воплощения он никак не мог. Новый сотрудник был воплощением Тескатлипока, он был немного не в себе и твердо намеревался отправить Харви в изгнание на плоту из змей. Как он его нашел, оставалось загадкой, учитывая, что Харви и сам не знал о том, кто он такой. Но Трэвис, он же Тескатлипока, был твердо  уверен в том, что обязан повторить путь из мифов, даже если в наше время это казалось безумно странным. Он довольно ловко умел вмешиваться в сознание, с чем Харви никак не мог бороться. Ощущал, конечно, что-то странное, вроде той нелепой симпатии, но этого было мало. Несколько месяцев Трэвис упорно давил на его сознание, навязывал нелепые мысли, изображал из себя друга. У Харви не было никакого повода отказать ему одним из вечеров, ведь, правда, почему бы не пойти выпить, если на душе так тяжело, если больно от всего. Просто поговорить с другом, который же не друг, а коллега, но просто путаница, в баре свет приглушенный и все станет проще. Харви вообще нечасто выпивал и совершенно редко напивался.
На утро он совсем ничего не помнил. Правда, пара видеозаписей помогли ему освежить память. Одна у жены, где он с некоторой молодой женщиной. Одна у инвесторов, где он несет злую чушь, которая всегда была где-то в глубине его души. Нарушив все свои основные принципы, что ему еще оставалось сделать кроме того, чтобы уйти?
Только вот Трэвису было мало развода и ухода из фирмы, он хотел, чтобы все завершилось точно так же, как в старых историях. Он был сильнее, уже давно познал свою божественную силу и сущность, ему ничего не стоило связать Харви, обложить змеями и отвезти к реке. По пути он выложил всю историю о воплощениях, пантеонах и других радостях. О вечной борьбе ягуара и змея, что людям станет лучше, если он уйдет. Харви ни черта в это не верил и был уверен, что просто попал в руки какому-то сумасшедшему. Только вот отправляться в плавание со змеями ему никак не хотелось. Он собрался с силами только у реки, когда Трэвис был слишком увлечен своим рассказом и попытался сбежать. Тут все-таки пришлось убедиться в том, что вся эта сверхъестественная ерунда существует. Сложно было бы это отрицать после того, как чья-то рука превращается в лапу ягуара и вспарывает тебе живот. Харви спасли змеи, отвлекли, дали возможность сбежать. Далеко уйти ему не удалось, с рваной-то раной в животе, но скрыться получилось.
Умирать совершенно не хотелось, впервые в своей жизни он думал о себе, а не о ком-то другом. Боялся, уже начал кашлять кровью, когда появился какой-то мальчишка. Что произошло дальше он помнил смутно. Просто в один момент рана на животе исчезла, а мальчишка отключился. Нужно было только дотащить его до больницы.
В полицию он не пошел. Трэвис на следующий день прислал ему цветы, указав в записке, что все вышло не так уж и плохо и пусть поплавать не удалось, но посмотри чего мы достигли вместе с тобой? В этот же день Трэвиса назначали директором компании, у которой он немедленно поменял курс.
Харви провел некоторое время дома, перерывая интернет в поисках информации. Ничего конкретного не было, а над городом все это время шли проливные дожди.
На него в один момент свалилось слишком много всего, правда о себе, изгнание из привычной жизни. Всю свою жизнь он провел помогая людям, но сейчас никто не спешил помочь ему. И не то, чтобы он разочаровался в людях, он всегда знал об истинной природе человека, просто пытался быть сильным, старался помочь в меру своих сил.
Почему-то ни в одном мифе не рассказывалось о том, как Кетцалькоатль возвращается из изгнания и кем он при этом становится. Харви совершенно точно не мог больше оставаться собой. Он чувствовал себя так, будто бы его измазали в крови и обклеили перьями, он сомневался. Пытался научиться думать в первую очередь о себе, а только потом о других. Действительно чувствовал себя так, будто бы пребывает в добровольном изгнании, но надеялся, что это поможет ему стать другим, более сильным. Только ни черта не был уверен в том, что у него это получится.

Как нас нашли: пригласил Алан.
Связь: 653310014

пост

Или у него на самом деле получилось, или же Даниэль мог еще и мысли читать. Последнее точно не могло быть правдой, Тарви проверял всеми возможными способами, а значит, все происходящее сегодня действительно имело какой-то смысл. Из головы резко вылетели все приготовленные заранее шуточки и он просто улыбнулся широко, расслабившись. Может быть, способность и не была ответом на все вопросы, но вполне возможно, что она станет ключом.
- Серьезно, продолжать? - спросил Тарви, невольно улыбаясь еще шире. Конечно же, ему хотелось попробовать еще, но с таким осторожным человеком как Даниэль, лучше было спросить дважды. А потом еще уточнить и несколько раз намекнуть. Тарви и так все эти две недели пытался пробиться через кучу его барьеров, пытаясь выстроить хоть что-то основанное на дружбе, симпатии и взаимном доверии. Еще можно было повторять себе о том, что они повязаны кучей ненужных откровений и дальше закрывать глаза на правду, это он делать умел очень хорошо. - Я ни черта не почувствовал, это так странно. Мне казалось, ну, должно же хоть что-то быть.
Обсудить все эти вопросы хотелось, но, в конце концов, можно было сделать это и позже. Сейчас надо было пользоваться моментом. От этого первого удивления он немного сбился с мысли, но довольно быстро нашел нужную волну. Это все еще не казалось чем-то простым, просто начало приобретать более четкие границы. Его желания и мысли были похожи на нити, за которые можно было дергать. Мысли часто сбивались и переплетались, можно было случайно дернуть за целый узел. Он снова повторил про себя, что главное сейчас - это осторожность.
Их поза была довольно неудобной и глупой, стенка из четырех рук напоминала какую-то глупую детскую игру. Поэтому он слегка потянул, поднимая левую руку Даниэля вверх и на секунду замер от восторга. Если в голове и оставались какие-то сомнения, то сейчас их точно не осталось. Сдвинувшись на кресле еще ниже, так, что они уже почти касались коленями, Тарви устроил локти на коленях, перенеся на них большую часть веса. Даниэль крепко держал его руки, чего бы точно не решился сделать по своей воле.
Тарви часто позволял себе некоторые вольности, хоть и замечал, что Даниэлю не совсем от этого комфортно. Просто осторожничать не хотелось, да и что он делал, руку клал на плечо или хлопал по спине ободряюще? Было что-то такое, что требовало большее, чем легко было списать на извращенную благодарность. У Тарви было достаточно поводов для самокопания и без этой дряни, вполне хватало того, что они живут под одной крышей, а дальше бы все как-нибудь само собой срослось.
Они, наверное, впервые были так близко, да еще и за руки держались, что начинало казаться какой-то глупостью. Тарви был уверен, что если бы за шею его держал, то дергать за все эти нити было куда проще и уж совершенно точно не так мило.
Наверное, сейчас надо было заставить Даниэля заставить себя подергать за ухо или сделать другую какую-нибудь глупость, в голове все путалось. Мысли казались чем-то материальным, действительно запутывались в узлы и, внимательно изучая чужие глаза, Тарви совершенно не заметил того, что они уже не просто за руки держаться, а и пальцы переплели. Даниэль наклонился ближе и уже совершенно точно было понятно, что по своей воле бы он этого не сделал. Судорожно вздохнув, Тарви резко дернулся назад, чуть кресло не опрокинув, стараясь избавиться от любого физического контакта. Если ему повезет и теория работала, то контроль спадет и все можно будет выставить недоразумением и играми чертового подсознания. Не то, чтобы он был смущен от того, что все это ползет наружу, просто не считал это уместным. И не хотел снова оказаться на морозе без куртки.