Disturbed – Stricken ♪


Kaya Scodelario
Мое имя выговорить несложно - Эрика Далтон. Мне уже 24 года. Я греческая богиня Нюкта, поэтому моя жизнь не так проста. Хотя, мне нравится в этом мире самосовершенствоваться и я стремлюсь жить спокойно.
Я умею проводить манипуляции с темной материей ночью и прорицать, а еще весьма неплохо разбираюсь в технике.

Вызовешь ли ты во мне желание вновь прикоснуться к чему-то теплому и наконец-таки почувствовать себя живой? Я потеряла страсть, я потеряла человечность, что для меня была ценнее голода или жажды. Перед моими глазами пустота, пропасть, становится все гуще: деньги, дружба, любовь... Это все меркнет перед тем ожиданием, благодаря которому мое мертвое сердце бьется в моих же фантазиях.
Последняя ценность, которая водою не смогла ускользнуть сквозь мои пальцы - это надежда на вечную волю, которую пытается украсть каждый мой знакомый. Я разрываю связи одной за другой, не нуждаюсь в них, устала. Упилась до взрыва сосудов под давлением тоски.
А теперь все ушло.
Правда, от этого только сильнее появляется любовь к людям, богам, братьям нашим меньшим! С каждым вздохом вы не перенасыщаетесь своими мечтами и надеждами, вы рано или поздно, но начинаете ценить, что вам дала матушка природа!
Вы не проклинаете все, как я. Я вас люблю. Подарите мне капельку своей... жизни.

Летят воздушные шары, и самый светлый в вышине - твоя душа.
Он отрывается легко, а мы стоим и смотрим в небо, не дыша.
И, слава Богу, дождь пошел, и сквозь завесу ты моих не видишь слез.
Ты выше радуги уже!

Не грусти, милая, я в восторге от твоих пирогов.
Знаешь, ты сама, пожалуй, мой идеал человека. Такая опрятная и сдержанная, просто без ума от твоих фруктовых духов.
Сколько себя помню, меня всегда притягивали такие как ты.
Ты умеешь искренне улыбаться - глаза выдают твое чистое настроение, они так играют! Всеми действиями показываешь, насколько живым может быть любой человек, стоит ему только взглянуть ввысь: твой голос мелодичный, а слова надежны - ты, в отличие от меня, грешницы, умеешь говорить правду в лицо, никогда не солгав, подобно солнцу освещаешь путь своей поддержкой.
Ты - идеальный человек. Ты любишь, как и я, книги - самое главное, чтобы мне понравится, ты же знаешь!
Ты такая не идеальная, но нежная и приятная.
Любимая, ты вольна призвать к моему счастью. Мы разговариваем, а я так по-детски улыбаюсь, даже не задумываясь, чтобы сломить твою хрустальную душу. Единственная моя, не дай мне пасть так скоро, как я в силах.
Благодаря тебе я учусь, благодаря тебе я познаю новые науки и не велю своему жару потухнуть. В разговорах с тобой я часто молчу, когда ты, такая глупая, кричишь у меня в висках.
Я хочу стать такой же идеальной, как и ты. Удачно переезжаю от отца и без усилий отдаляюсь от своей божественной семьи. Я учусь на хирурга, чтобы не иметь дело с такими, как они, из-за денег.
Как ты и просишь, я никогда не выделяюсь. Я томно молчу, вглядываясь в речи моих знакомых, представляя их поток эмоций у себя в голове невиданными красками, в поисках сути. Им и не надо меня слушать, у них есть...они. Как ты велишь, я учусь. Нет ни друзей, ни близких. Есть только я и книги.
Я помогаю, работая сиделкой у милейшей бабушки, что вот-вот испустит дух.
Так уж я живу. Сыро и без просвета.

Как нас нашли: русфф главная
Связь:

Скрытый текст:

Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.

гп

Пульсирует...
Проводя по чистому зеркальному отражению, мягкие холодные пальцы ощущали тепло там, где этого делать не стоило бы. Покрываясь легкой корочкой льда, остывал чай, а ледяные ветви на ее голом теле лишь смотрелись изумительно.
Оно красиво сверкало на свете солнца где-то в дальнем углу этой комнаты, переливалось холодными зимними цветами, нежным голубым и ледяным белым, безболезненно подтаивая на краях, но мигом восстанавливаясь все снова и снова под давлением ее взгляда бездны.
Там не читалось ничего: не было привычного блеска, не было улыбки, ни одна мышца не выговаривалась четко, как это было раньше. Все пусто. Все тщетно.
Ну и пусть.
Пара часов перед зеркалом и былые мысли унесло прочь, представляя вниманию более новые. И что мне делать? Это... Пальцы, небрежно обводящие кругами зеркальную раму, по ключице спускались медленно вниз, не принимая в счет даже момент неожиданности, когда в полном шоке стоящая юная леди в двери будет смотреть на обнаженную белизну ее кожи, обводя своим вниманием очертания груди, бедер, тонких выразительных ног.
Но потом посмотрит вверх и увидит ледяную ветвь с цветами, принимающую изгибы восточного дракона. Такую маленькую на первый взгляд искорку, насильно цветущую на ней. Все правильно.
Я стою на краю у непрочных перил, позабыв о жестокой ноябрьской стуже. Вспоминает, что бы чувствовала, если бы могла. Страх? Отчуждение? Нет, точно не эти чувства бы пленили ее сейчас. Она жива. Она не в темноте. Значит, переживать не о чем, мягко проводя символично окрашенным в черный ногтем по выступающей ключице, бессмысленно глядя вперед и читая равнодушие в своих поступках.
Нет, это не правильно.Темнота, что дремлет где-то внутри, говорит с темнотою снаружи. Обрамленная коричневатым фиолетовая мраморная гладь ее глаз. Стон от боли? Шепот богам, призывая на помощь? Бесполезно, ведь бога не существует. Имеют место быть лишь томные тени ее силуэта на зеленоватом ковре и сжимающиеся кулаки; косточки похожи на бабочки - именно на это обратили внимание ее зрительные анализаторы, отвечая что-либо несущественное пустыми беззвучными движениями побледневших губ.
Еще бледнее, чем раньше.
Более сложно, чем раньше.
Надо стараться жить, как раньше.
Так наивно бесстрашны мои новые черные крылья. Подобно быстроте снитча, ее зрачок поднялся вместе с густыми ресницами. В этом образе что-то не то. Так проще, легче...Легко. Легкость заполняет ее полностью, как внутри, так и снаружи переполняя ее свободой.
Переживания уже не думают на нее давить с бывалым упором, как они делали раньше. Она подошла к зеркалу чуть ближе, на пару шагов, даже натянула улыбку на свои губы - ту улыбку, которая казалась ей раньше правдивой или лживой, не имеет значения, сейчас не вызывала в ее душе ни одного колебания.
Как будто она слепа. Вроде как видит себя перед собой же, но морской соленой водой все  смыло уже давным-давно, пускай малая часть тебя еще помнит, что вчера ходила и чувствовала радость эмоций ярмарки и боль соприкосновений с Джоном, когда нечего ему сказать.
А парень смотрит на нее, прижимает к себе и... Нет, пусто.
Может, вернее просто сесть и подумать? Такой тихий голос, он стал настойчиво являться ей во снах, преследовать по пятам ее жажду узнать правду. Такой тихий голос, но тише любых голосов, но не тише шумных часов, велит что-то делать. Как я умудрилась все измять?
Пустота и в движениях, неспешных и нелогичных.
- Стой тут, - когтистые лапы до ямочек в плечах впились в нее, не вызвав и дрожи, - Холодно! Холодно! - птица тот час же взмыла опять в воздух, ветрено махая своими огромными белыми крыльями, шумно и ярко, как было бы похоже на огромную стаю таких же белых и красивых какаду, как и он, Филин.
По тонким чертам вверх поднимается ткань школьной юбки. Еще выше, еще, еще... Благодаря тонкому, еле-еле заметному ремешку, Элли даже не замечает, что уже ничего не спадет с ее тонких бедер. Полупрозрачная майка, хоть как-то скрывающая узоры на ее теле, поверх нее - белая блузка, а третьим слоем уже медленно сползает сверху вниз обтягивающий свитер с эмблемой.
Мертвыми шагами по полу она выходила из своей пустой, вычищенной до блеска комнаты, не смея и оглянуться назад своим воспоминаниям получасовой давности. Наверно, будь ее голые ноги сейчас не в балетках, пол бы покрылся инеем, небольшим слоем, но выглядело бы более чем атмосферно, поддаваясь ее неумению пользоваться своим даром мастерски.
- Ты в порядке? - заторможенный кивок, - Да, - улыбка натянулась относительно позже, с непривычки доставляя неудобства от "сперва думай, потом делай, и все это за долю секунды".
Когда я успела... Упасть?
И бровь не смела дернутся, и звука лишнего не издала, аккуратно приподнимаясь на ноги, - Как ты сам себя чувствуешь? - на одной ноте выдохнула Элеонора прохладный воздух, - Не ушибся, надеюсь?
Стоит и поправляет ноготками задравшуюся юбку, без особого энтузиазма присаживаясь на кресло поблизости.